Ранняя зима. Полустанок. Мужик помогает молодому доктору — принимает его багаж, сетует, что заждались... Две сестры милосердия, фельдшер, старуха на хозяйстве — все ждали доктора почти как чуда. Господин Поляков (Леонид Бичевин) изучает кабинет своего предшественника – неплохого специалиста, выписывавшего литературу и инструмент из Германии…
Ночью старуха стучит по печке кочергой — звук почти как у набата. Это значит, срочно к пациенту. Доктор Поляков, не боясь заразиться, делает дифтерийному больному искусственное дыхание. Но мужик умер, сердце не выдержало.
— Вскрытие провести надо…
— Родные согласия не дадут, да и скажут потом — зарезали, — констатирует фельдшер.
Чтобы не заразиться после искусственного дыхания, надо вколоть противодифтерийную сыворотку. На нее у доктора аллергия. Сестра-акушерка Анна вкалывает ему морфий. Первый раз. И вот доктор Поляков уже отдыхает в кабинете, заводит пластинку с голосом Вертинского «В бананово-лимонном Сингапуре…пуре…».
Снова старуха стучит в свой набат, выдергивая доктора Полякова из его милой каморки в студеную русскую зимнюю ночь. Мужик стаскивает с саней нечто, оказавшееся девушкой, попавшей в молотилку… Вместо ног — месиво. Доктор Поляков будет проводить ампутацию. Фельдшер его увещевает: «Может, не будем мучить, отойдет скоро…» Но доктор уже в операционной — мы увидим его работу во всех ужасающих подробностях. Такие сцены, похоже, даны нам для того, чтобы помочь осознать, почему доктор бежит в наркотические грезы.
Беда Полякова в том, что ему пока еще не все равно, что он — один в поле воин. Правда... есть еще Анна, готовая на все ради доктора, добровольная жертва, великолепно сыгранная Ингеборгой Дапкунайте. Но как многие талантливые люди, он охвачен пламенем саморазрушения. Совсем скоро склянка с четырехпроцентным раствором морфия станет для него мерой всех вещей, единственным смыслом, превыше больных, любви и всех революций... Все остальное — теперь лишь фон, иллюзия, сон?
Помимо Леонида Бичевина и Ингеборги Дапкунайте, в фильме снимались Андрей Панин, Сергей Гармаш, Светлана Письмиченко, Катарина Радивожевич, Юрий Герцман.
Несмотря на все неаппетитные подробности, «Морфий» — очень красивое кино. В этом мире на улице всегда лежит снег. Сплошная зима. Увеличивающиеся день ото дня тени под глазами Полякова-Бичевина — словно зимние сумерки. Великолепно и страшно. Как и каждая картина Алексея Балабанова, «Морфий» — нелегкий, но очень нужный труд для думающего зрителя.