Обстановка в большом театре накалена до предела. На фоне драмы, произошедшей с художественным руководителем балетной труппы Сергеем Филиным, наметился еще один грандиозный скандал. Премьер театра Николай Цискаридзе жалуется на травлю со стороны руководства.

На днях Николай Цискаридзе был допрошен в качестве свидетеля по делу о нападении на Филина. По словам артиста, вопросов было достаточно много, вот только он не понимает, «свидетелем чего он является».

В интервью «Московскому комсомольцу» Цискаридзе подчеркнул, что конфликтов с Филином у него нет и не было. И что сложившуюся ситуацию руководство Большого банально использует против него. «Меня давно пытались выжить, все это треплет нервы, и я просто сказал: "Господа, я добровольно не напишу заявления об уходе". Потому что по нашему законодательству только такая бумага может меня освободить от занимаемой должности. И я потрясен, что на фоне этой драмы с Филиным нет других дел, как только сводить личные счеты с артистом Цискаридзе! Неужели общественность, компетентные органы не встанут на защиту человека, в конце-то концов?».

По словам Цискаридзе, сейчас исполняющая обязанности худрука балетной труппы Галина Степаненко проводит среди артистов ГАБТа сбор подписей против него.

«Когда пресс-секретарь театра и генеральный директор эту трагедию, этот чудовищный, вандальный случай начинают использовать в своих целях, обвинять людей, работающих в театре, переводить как-то акценты, для того чтобы использовать это в своих целях, — это чудовищно», — возмущается премьер.

Директор Большого театра Анатолий Иксанов ранее заявил, что «уверен в непричастности» Цискаридзе, но в недавнем интервью «Комсомольской правде» не удержался от шпильки в адрес Николая. «Пока преступник не найден, в труппе сохранится нездоровая обстановка, подозрительность друг к другу. Я думаю, преступники рассчитывали именно на это. Провокаций против театра было достаточно, вспомните хотя бы недавнее письмо, в котором была просьба назначить гендиректором Николая Цискаридзе. Николай не мог ни совершить, ни организовать это злодеяние. Но он своим безнаказанным поведением довел ситуацию в театре до того, что кто-то другой мог пойти еще дальше, рассуждая, раз все дозволено, значит, и кислотой можно плеснуть в человека».